Когда твой краш оказывается древнеегипетским богом: читаем новый ромком-фэнтези

Наблюдая за метаниями смертной жрицы, Геб напомнил себе: люди не виноваты, что ему нужно как можно скорее разобраться с совершённым вероломством.

Он тоже испытывал не самые приятные чувства, и ему тоже было довольно неловко. Хотя неловкость эту он, разумеется, старательно скрывал. А как иначе? Он здесь по вполне определенной — и не особенно лестной — причине. Во искупление, чтобы исправить свои же собственные ошибки.

Нет у него ни капли времени приспосабливаться ко всем этим нововведениям, которые он вокруг себя наблюдает. Хотя теперь стало чуть понятнее, на что жаловались другие боги последние тысячелетия.

Совершенно очевидно, что мир смертных разительно изменился с тех пор, как он наведывался на эту землю — его землю! — последний раз.

Он — творец всего сущего, стало быть, все, чего касается нога человека, — это плоды его, Геба, трудов, сотворенные им и благодаря ему. До недавнего времени (по его собственным меркам, конечно) он присутствовал в жизни людей постоянно. Ему поклонялись, к нему обращались со всевозможными мольбами, его то и дело призывали — и он этому не препятствовал. Какие-то мольбы, разумеется, были важнее других, и он на них охотно откликался.

Потом он удалился в Дуат, откуда уже невозможно было наблюдать за происходящим на земле смертных. Цветущие цивилизации менялись, все дальше и дальше отходя от поклонения богам. Династии фараонов пресеклись, тысячи тайн и сокровищ лежали погребенными под песками пустыни, а города, выросшие на этих песках после, были Гебу незнакомы.

Все это время он занимался одним очень немаловажным делом — охранял врата Дуата.

И это единственное свое дело он с треском провалил.

При одном воспоминании о сухой усмешке, с которой Сет — бог пустыни и войны — слушал его рассказ о случившемся, у Геба начинали чесаться кулаки. У него, Геба, всегда чуждого насилию.

— Никогда не понимал, почему на это место так долго не находилось охотников, — потешался Сет. С головы до пят облаченный в свое обожаемое золото, он вальяжно развалился на крытом дорогими тканями диване. Высокие узкие окна за его спиной распахивались наружу — на балкон, с которого, впрочем, никакого вида не открывалось. Зал совета эннеады располагался нигде — ни там, ни тут, ни на земле, ни на небесах, — это мнимое пространство заимствовали у мыслимого мироздания лишь для того, чтобы девятерым богам-творцам было где собираться.

— Казалось бы, работенка не бей лежачего, сиди себе присматривай за вратами, пропускающими только души. Но ты даже такое плевое дело запорол?

Издевки одна за другой уносились эхом под высокие своды зала. Остальным явившимся на совет богам было не до смеха — только Сета вечно забавляло то, от чего у остальных волосы вставали дыбом, — но лица их говорили, что по существу они его мнение разделяют.

— Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать Геба, — наконец прервал Сета мягкий, но властный голос Исиды, богини мудрости. Она стояла под руку со своим мужем Осирисом, хотя опора ей на самом деле не требовалась. Божественная чета в одинаковых белых одеяниях выглядела величественно, однако в огромных фиалковых глазах богини читалось замешательство.

— А для того, чтобы выяснить замыслы Сехмет. И придумать, как помочь Ра.

— Цепи, которыми он скован, для нас неприкосновенны, — объяснил Геб. Даже теперь, спустя несколько часов, он отчетливо помнил то жуткое ощущение, овладевшее им, когда он попытался освободить Ра.

— Не знаю, из чего они сделаны. Во всяком случае, не давая Ра освободиться самостоятельно, они лишают силы и того, кто к нему приближается.

— Чем больше я об этом думаю, тем труднее мне поверить в случившееся, — с выражением глубокой озабоченности проговорила Нут, богиня небес, сестра-близнец Геба.

— Сехмет обожает Ра. Она не отходила от него все последние тысячелетия, служила ему верой и правдой...

Ее прервал глухой удар. Это Сет опустил ноги с дивана и теперь смотрел на Нут, саркастически кривя губы.

— Во имя всех пустынь! Ты о той, которая едва не уничтожила все египетское царство, потому что ее, видите ли, пьянит людская кровь?

— Смерив взглядом Нут, он обратился к остальным: — У вас не закралось тогда подозрение, что ее немного... переклинило?

— Ра доверял ей, — ответила Исида.

— А ты расчесывала ей волосы на ночь и целовала в лобик перед сном.

— Сет закатил глаза. — Ведь не в первый раз мы это наблюдаем. Сехмет встает на путь истинный, Ра наделяет ее величайшим могуществом, оно ее ослепляет, помрачая разум, Сехмет идет вразнос, кто-то разгребает то, что она наворотила, Ра ее прощает, и все опять по кругу. Вы действительно дальше своего носа не видите? Или вам просто нравятся такие заварушки? Хочется добавить остренького в свое пресное постылое бессмертие?

Начались долгие скучные обсуждения. Геб в основном молчал, погруженный в свои мысли, и чужие реплики цеплял лишь краем уха. Да, Сехмет действительно время от времени переклинивает. Клонит то в одну сторону, то в другую. Так она устроена. Именно поэтому люди почитают ее то как целительницу, то как воительницу. Никто не знает наверняка, какая из этих двух ее сторон подлинная.

— Ладно, можете меня не слушать. В конце концов, кто я такой, всего-навсего Сет, который всем вам поперек горла, — проворчал инициатор этого разговора. — Но я точно знаю: вы сильно потом раскаетесь, если сейчас не примете мои слова всерьез.

Все ошеломленно замолчали. Чтобы такой бог, как Сет, всегда творивший хаос и успевший досадить каждому из присутствующих, вдруг оказался единственным голосом разума? Такое возможно?

Геб, сглотнув, выступил вперед. В него тут же впились восемь пар глаз.

— Сехмет сейчас не в Дуате, это мы уже выяснили. И тогда, как мы все прекрасно понимаем, остается только один вариант: она на земле смертных.

— Спряталась как крыса. Крыса она и есть, — процедил сквозь зубы Осирис, и его седая борода пошла волнами.

Сет фыркнул. И хотя он не сказал при этом ни слова, мысли его Геб прочитал как по писаному.

Как ни странно, они совпадали с его собственными.

— Мы все знаем Сехмет. Она может быть кем угодно, только не трусихой. Если она снизошла к смертным, значит, ей это зачем-то нужно.