Италия, мечты и сложные решения: отрывок из книги «Завтра, завтра»

Франческа Джанноне — восходящая звезда итальянской литературы, покорившая сердца читателей своим дебютным романом «Почтальонша», ставшим бестселлером в Италии. С дипломами факультета коммуникационных наук, экспериментального центра кинематографии и школы письменного мастерства Fintioni, она привносит в свои произведения особый кинематографический взгляд. Её литературный талант был отмечен двумя престижными премиями — Bancarella и Amo Questo Libro, что подтверждает уникальность голоса писательницы в современной литературе.

«Завтра, завтра» — это многослойное повествование о страсти и призвании, о выборе своего пути и о решениях, принимаемых по велению сердца или голоса разума. Джанноне создаёт живой портрет Италии 1950–1960-х годов, наполненный ароматами цветочных эссенций, звуками твиста и духом первых рабочих протестов. Книга резонирует с внутренними поисками современного читателя, заставляя задуматься: что мы готовы сделать, чтобы наши мечты сбылись? И какую цену придётся заплатить за то, чтобы остаться верным себе?

В тот вечер последней февральской пятницы было довольно прохладно. Выйдя из стеклянных дверей кинотеатра «Аполло», Анджела вздрогнула от холода и поплотнее завернулась в пальто. Лоренцо догнал ее чуть позже, со свернутой афишей в руках.

— Что взял на этот раз? — спросила она.

— «Злоумышленники, как всегда, остались неизвестны». Помнишь, мы смотрели его прошлым летом? К счастью, у Альфредо остался один постер, — ответил он, представляя, как повесит его рядом с постером «Полицейских и воров» в своей комнате. У него было много афиш — их ему отдавал управляющий кинотеатром Альфредо. Тот был романтиком и не выбрасывал афиши даже к тем фильмам, которые ему не нравились. Лоренцо достал сигарету и закурил. — Ты дрожишь, и нос у тебя красный, — сказал он, привлекая Анджелу в свои объятия.

Она прижалась головой к его груди.

— Не знаю, от холода это или от фильма, — ответила Анджела, снова вздрогнув. Затем бросила взгляд на афишу фильма, который они только что посмотрели, — «Головокружение» Альфреда Хичкока, — где на кроваво-красном фоне было изображено охваченное ужасом лицо мужчины.

— Тебе не понравился фильм? — спросил Лоренцо. Она подняла на него взгляд, вытащила сигарету у него изо рта и сделала затяжку.

— Ну... вообще‑то нет. Он такой тревожный, — ответила она, выдыхая дым. — И потом, сама история слишком запутанная... Будто бы недостает каких‑то частей.

— А мне он показался великолепным, — перебил ее Лоренцо, забирая обратно сигарету.

— Настолько великолепным, что в зале были только мы с тобой да эти двое, — Анджела кивнула в сторону пожилой пары, которая медленно удалялась от кинотеатра рука об руку.

— Да ладно тебе! — возразил Лоренцо. — В нем столько смыслов: тема двойничества, страх и вместе с тем притяжение бездны, без надежды на утешение... Мы могли бы обсуждать его несколько дней, — воскликнул он.

— Ну уж нет, спасибо. Как‑то не хочется, — пробормотала Анджела с улыбкой.

— А я вот, наверное, схожу на него еще раз, — сказал он и обнял девушку за плечи.

— Как хочешь, но мне кажется, что завтра его уже снимут с проката, — ответила она и нежно поцеловала его в щеку.

Не разрывая объятий, они прошли по мощеной улице и вышли на городскую площадь, где оставили «Ламбретту». Решетки бара «Италия» были опущены, свет фонарей освещал тихую площадь, на которой не было никого, кроме полосатого кота, дремавшего на ступеньках у входя в мэрию.

— Сядем здесь, — предложил Лоренцо, потянув ее за руку к одной из деревянных скамеек.

— Слишком холодно, я хочу домой... — запротестовала она.

— Всего на минуту. Мне нужно тебе кое-что сказать. Иди сюда, — настаивал Лоренцо, усаживая ее на скамейку. Он притянул ее к себе и обнял. — Я тебя согрею.

Он взял ее левую руку и с нежностью погладил безымянный палец, на котором сверкало золотое кольцо с маленьким изумрудом.

Как и задумал еще в детстве, едва достигнув совершеннолетия — третьего декабря прошлого года ему исполнился двадцать один год, — Лоренцо попросил Анджелу выйти за него замуж и подарил ей обручальное кольцо своей бабушки. Марианна сама отдала ему это кольцо. Она всегда хорошо относилась к Анджеле, возможно, потому, что они обе рано потеряли отцов, и ей было хорошо знакомо то чувство растерянности, ощущение внезапной уязвимости, когда лишаешься того, кто раньше шел впереди и проторял тебе дорогу.

«Вырастешь и подаришь это кольцо своей Анджеле, когда будешь просить ее руки», — сказала она тогда, сжимая его руку в своей морщинистой ладони. Затем она подмигнула внуку, давая понять, что это должно остаться между ними. С тех пор Лоренцо много лет запирал кольцо в ящике своего стола, где никто не мог его найти. После смерти бабушки и дедушки он не раз слышал, как его мать возмущалась: «Куда же запропастилось кольцо Марианны? Я все перерыла, но нигде не нашла. Странно».

— Знаешь, о чем я подумал? — сказал Лоренцо и мягко поцеловал ее в лоб. — Когда ты станешь моей женой, будешь работать со мной на мыловарне. Ты могла бы заняться отчетностью, ты ведь внимательная и аккуратная, умеешь держать счета в порядке.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Ты это серьезно? Раньше ты никогда об этом не говорил.

— Конечно, серьезно. Ты думала, я позволю тебе вечно работать в лавке и быть рабыней этого типа? Тем более что он явно к тебе неровно дышит, это видно за версту.

Анджела возмущенно выпрямилась.

— Никакая я не рабыня, — сказала она. — А Оронцо просто вежлив со мной. Не начинай.

— Да неужто? Но, если ты так говоришь... И все же, ты одна тянешь на себе его лавку, и после стольких лет он все еще платит тебе гроши. Будет уже, Анджела... — он покачал головой.

— Не думай, что у него такая уж баснословная выручка. Оронцо платит мне столько, сколько может.

— Да у него денег куры не клюют, — возразил Лоренцо. — У Оронцо свои делишки в порту. Все об этом знают.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — ответила она. — Почему бы нам не вернуться к тому, с чего ты начал? Тот разговор нравился мне куда больше.

Лицо Лоренцо расплылось в улыбке.

— Ты действительно хочешь, чтобы я работала с тобой, в «Каза Риццо»? — уже мягче спросила она.

— Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. И знаешь почему?

Она покачала головой.

— «Один может только бродить. Двое всегда куда‑то идут».

Анджела нахмурилась.

— Но это же... — пробормотала она, указывая в сторону кинотеатра. Лоренцо рассмеялся.

— Да, это реплика Ким Новак, — сказал он. — Ну ты и дурак! — с улыбкой ответила она и попыталась его оттолкнуть, но Лоренцо снова поймал ее в свои объятия и прижал к себе.

— Давай я отвезу тебя домой? Ты все еще дрожишь, — сказал он, растирая руками ее плечи.

Они сели на «Ламбретту», которая, как обычно, завелась не с первого раза, Лоренцо крепко зажал афишу между ног и поехал в квартал, который находился далеко за портом, туда, где начинались облупленные стены, в подворотнях пахло мочой, а на балконах рядами сохло нижнее белье. Он остановился перед домом с выцветшей деревянной дверью.

— До завтра, любимая.

Анджела слезла с мотоцикла и пожелала ему спокойной ночи, подарив на прощание длинный и нежный поцелуй.